Разбирая библиотеку, нашёл небольшой текст Учителя: Ноговицын О. М. В технике рефлексивной онтологии. Опыт начала // Материалы к 1 Международным философско-культурологическим чтениям. СПб.: Эйдос, 1992. С. 231–232.

Орфография и пунктуация сохранены; разделение на страницы не указываю, слишком маленький текст, смысла не вижу.

В технике рефлексивной онтологии. Опыт начала

Фихте говорит: мы захвачены бытием. Но само обстоятельство, что он говорит об этом, свидетельствует, что мыслящий захвачен не бытием, в той или иной его предметности, а захвачен своей захваченностью бытием. О вещи мыслящей утверждает то, что она, вещь, целиком завладевает мыслящим и составляет всё содержание его мысли. Но поскольку он утверждает и осознаёт это, т.е. осознаёт полновластность вещи в мысли, – сама эта абсолютная вещь оказывается ничем иным, как мыслью. Если мысль есть вещь, то, равным образом, вещь есть мысль.

В самом деле, признание захваченности бытием, или признание вещи в мысли, совершается не кем-нибудь, а самим мыслящим, т.е. в самом мышлении. Именно поэтому вещь, довлеющая мысли, в то же время сознаётся таковой, т.е. сама оказывается фактом сознания или мыслимой вещью. Но что именно мыслится при этом? Ведь мысль, или то, что утверждается мыслящим, заключается не в самой вещи, как таковой, а заключается, собственно, в признании вещи в мысли, т.е. в том, что вещь довлеет и целиком подчиняет себе мысль, что “мысль есть вещь”. Дело для мыслящего не в том, какова вещь, а в том, что вещь безраздельно господствует в мышлении. И как раз в этом признании вещности своей мысли только и заключается дело мыслящего. Мы поэтому можем выразиться теперь определённее, чем в предыдущем абзаце: если вещь господствует в мысли, т.е. мысль есть вещь, то само это “мысль есть вещь”, или просто “вещь”, т.к. мысль свелась к вещи – есть мысль.

Для мыслящего, следовательно, вещь вовсе не является “фактом сознания” или “мыслимой вещью”, как только что было заявлено. Но, точнее, самый факт сознания или мыслимость вещи состоит в признании, что вещь наличествует в мысли сама, т.е. не как факт сознания или состояние ума, а как вещь. Сознание, иначе говоря, не сводится ни к какому “факту”, а является именно признанием вещи вещью, и к этой-то вещности вещи и сводится всё усилие и вся цель сознания. Вещность есть значение вещи, т.е. то, чем является вещь для сознания. Сознавая абсолютность присутствия вещи в себе, мышление мыслит вещь. т.е. берёт её в её значении вещи.

Вещь, следовательно, не является фактом, а исключительно делом сознания. Признать абсолютность или присутствие вещи в сознании есть задача самого сознания, которое само и в себе должно констатировать вещь. И эта задача или эта констатация является достоверной или осуществимой только в её осуществимости. Достоверность захваченностью вещи достигается трудом сознания констатировать эту захваченность. Вещь поэтому, как сущность, или всё содержание сознания, должна длиться в этой своей существенности и содержательности для сознания. Вещь не может наличествовать в мысли или быть мыслимой иначе, как длясь.

Мысль поэтому тождественна бытию.